§ Два-сорока бывальщинок для крестьян. Посев

Сеять пора, давно пора, и все говорят, что пора – а уйдет она, не воротишь; да все на власть Господню шлются, что погоды не дает: все, вишь, ветер.
— А что, — спросил я мужика, — никак уж вы две недели ждете?
— Две недели ждем, батюшка, вишь, все ветрено стоит, никак нельзя сеять.
— И таки нельзя?
— Нельзя, батюшка, никак; уж это дело вестимое, в эдакой ветер кто сеять станет.
— Однако, пойдем, — сказал я, — тут близко – хоть и нельзя, да пойдем.
В поле я взял мужика, поворотил его от ветра и пустил:
— Ну-ка, сей, что будет! – Он прошел по конец поля и стал:
— Эдак-то можно; да вот теперь-то как? – Я взял его за руку, привел назад, отколе начал он, опять оборотил от ветра и пустил:
— Я верю, что тебе легче две недели на полатях пролежать, чем один день отсеять.
Кончив посев, заборонили.
— Вот, — говорит мужик мой, — зерно-то все наружу! – Я прошел слегка сохой, да после катком – на шестой день красная щетинка все поле покрыла, а у людей еще и не сеяно, все еще ветры стоят! Зато у людей хлеб вышел сам-четверт, а у моего мужичка пришел он в закром сам-пять с половиной.