§ Два-сорока бывальщинок для крестьян. Казак Дервянов

1839 года, в феврале, уральского казачьего войска, казак Потап Дервянов, с двумя товарищами, были на Каспийском море, на аханном рыболовстве. Сперва ставили они аханы, т.е. рыболовные снасти, по близости других рыбаков; но скоро, по-плохому залову, отделялись и стали понемногу подаваться по льду все далее и далее в глубь моря. Погода стояла хорошая, лед казался надежным. Все рыбаки в свое время воротились благополучно, а Дервянова с товарищами нет; никто не знал куда они девались, а подождав немного, уверились, что видно их унесло льдом и потопило в море. Начальство показало их пропавшими без вести, а свои оплакали, как покойников. Но последнего марта, астраханский мещанин Овчинников привез Дервянова с одним товарищем в Красноярск, сказав, что спас их в море, от верной гибели; а вот, что показал казак Дервянов, которому было тогда от роду 66 лет.
Выехав в первых числах февраля на аханное рыболовство, ставили мы сети свои по левую сторону устья Урала, но вскоре, по-плохому залову, переехали на правую сторону, верстах в 30-ти от берега. Видно до этого еще моряной, (ветром с моря) взломило и откололо местами лед, ближе к берегу, в тылу от нас, но мы этого не заметили. Около 20 февраля поднялся в ночи береговой верховой ветер, и мы благополучно проспали, как нас на льдине отнесло в море. На другой день опять ветер подул с моря и нас принесло к матерому льду; мы и поехали верхами отыскивать аханы (сети) свои, которые также сорвало льдом. Аханов мы не нашли, а ночь нас опять застигла, и погода понесла в море. Добравшись опять к саням, где был и хлеб наш, мы помолившись стали ожидать, чем Бог помилует: нас носило в море 17 дней и хлеб стал приходить к концу; нас несло все больше к западу, к Астрахани; морозы стали посильнее, льдины начали опять вязаться, и мы с санями кой-как добрались опять до четырехсаженной глубины, т.е. верст на 30 от берегов. Но как это было уже к концу марта, то вдруг морозы отпустили и пошла оттепель; лед стал рушиться и изникать под нами. Так что не только большие маины нас окружали, но и вся-то льдина наша крошилась, и мы ждали того, что под нами ничего не останется. Хлеб наш давно вышел.
В одно утро увидали мы издали кусковую лодку, подняли на оглоблях одежду свою и махали: на увидели, и два работника, калмыки, подплыли к нам на маленькой лодочке, с судна. Они сказали, что и их также целый месяц носит на судне во льдах – это были тюленщики – и что они сами пропадают без пищи, как и мы. Сколько мы не просили их, но они взять нас не согласились, говоря, что сами скоро пропадут, и близко ко льдине нашей не подплывали; однако один товарищ мой Джандин, кинулся в воду, доплыл до лодки и влез в нее насильно, они же, опасаясь, чтобы мы не сделали то же, скорее удалились.
Льдина наша была уже не длиннее 20 сажен и со дня на день, с часу на час уменьшалась; при нас была пара лошадей и двое саней. Стало разводить волнение и крошить нашу льдину; видя такую гибель, мы с работниками решились на последнее средство: разрезав обоих лошадей, которые отощали до того, что уж не стояли на ногах, мы сняли с них шкуры дудкой, т.е. целиком, не пластая; потом зашили их, надули пузырями и завязали. Эти два меха подвесили мы под сани. Привязали их крепко, спустили сани на воду, и увидав, как хорошо сани наши плавают на воде, помолились Богу. С нами был и топор, и веревки; мы сделали из оглобель весла, взяли с собой одежу, да по хорошему куску конины, чтобы не пропасть голодом, и стали грестись к берегу, зная, что он должен быть от нас на полночь, на север.
Пять дней и пять ночей плавали мы по морю на санях; то приносило нас ветром на вид берегов, то опять уносило в море; сколько раз выбивались мы из сил и бросали весла из рук, спокойно ожидая конца – но на шестые сутки увидали мы в стороне кусовую и подняв на шесте одежду, стали грестись изо всей силы к судну. Таким образом еще-таки бились мы часов семь, с рассвета до полудня, покуда наконец нас увидали, и хозяин, мещанин Овчинников, нас принял.
Всего держало нас в относе с лишком пять недель; сначала кормились мы хлебом, а там зарезали третью лошадь и ели конину. Под конец, лед стал уже так рыхл, что нога проваливалась; а на другой день после того, как мы пустились плавать на санях, его истерло и искрошило весь. Пятеры сутки сидели мы на санях по колено в воде. Слава Господу Богу, милосердному Спасителю нашему, да исполать доброму человеку, которого Бог принес нам в помощь.