§ Два-сорока бывальщинок для крестьян. Веревки, лапти, тяжи, пестеры

— У нас такая сторонушка, – сказал мужик, — что только богатому и жить: дешев и хлеб, коли у кого деньги есть; а кому купить не на что, так хоть плачь. Лесу нет, кнутовища негде вырезать; лаптя не из чего сплесть, все купи. Без лаптей мужичек, что без ног, а у нас и их купи и все купи!

         — А нельзя ли, — спросил новый управляющий соседнего села, нельзя ли хоть лаптями-то обзавестись своими, чтобы их не покупать?

         — За неволю купишь, — отвечал мужик, — коли своих нет: с избы лык не надерешь. В казенный лес далеко, да и не стали пускать ныне; заводи-не-заводи, а не миновать что купишь: ан кому шестерых обувать досталоь – двугривенного и нет. Недорогая вещь, да ину пору и то не под силу.

         — Пусть будет так; да я говорю, нельзя ли нам придумать, из чего бы лапти-то плесть, коли нет липы? Неужто Господь Бог так вот одну липку только и дал тебе на обувь, а нет липы, так и ходи босой?

         — Да из чего ж их сплетешь? Известное дело, из чего лапоть плетется; не шелком стать их подковыривать. Пожалуй, вон сказывают где пеньки много, из пеньки плетут, либо смоленые канаты старые разбивают, да из них плетут; есть еще и берестовые лапти – так у нас и березы не.

         — А никак у вас на пеньках, за речкой, есть ивняк, ветловые заросли – что вы с ними делаете?

         — Есть, пожалуй, этого добра довольно. Да что с ним делать-то станешь? Ветла, известно, кабы еще крупным лес был, хоть на дуги, на корыта пошел бы; а это мелкий – в печку, да и то на бедность: золы что с соломы, а жару нет ничего.

         — Это по-нашему называется шелюга. Я на днях велел нарубить у себя этого хворосту, да содрать его – так и вышли теж лыки, только пожестче, да за то еще подобротнее, покрепче; а как сплели мы из них лапотки, так хоть они и корявы немного, а уж ни в чем больше не уступят личным. Свили мы и веревку, из этих же ветловых лык; так право для крестьянина не хуже пеньковой. Вот, братец, куда твоя красная шелюга годится, коли кто умеет ее употребить.

         Мужик глядит на управляющего, ровно гусь на зарево, и не знает, что сказать: а отроду не слыхивал про ветловые лапти. Что за диво, говорит, и отцы и деды наши жили, и мы выросли, а про то не слыхали, чтоб из ветловой коры лапти плесть да веревки вить – уж разве не шутит ли управляющий: человек он новый, кто его обычай знает.

         — Заходи на днях ко мне, — сказал управляющий, — как по соседству случится быть: я тебе для первого знакомства подарю парочку лаптей этих, обнови-ка их, да скажи мне после, каковы покажутся? Авось скажешь спасибо, да вперед за ум возьмешься, станешь ходить в самоделковых лаптях – а деньги останутся дома.