§ Детские сумерки. Сумерки вторые

          Так же ярко светил месяц, как в белой комнате у Саши с Мишей, так и в низенькой душной детской, где лежит их маленькая, больная внучатая сестрица. Лучи света падают прямо на резную ореховую качалочку; малютка спит, закинув голову, слезы еще светятся на ресницах, и от них лоснятся бледные щечки ребенка. Притаив дыхание, стоит над нею девятилетняя сестра, разодетая в кружева и банты: это та самая Лиза, к которой Саша писала первое письмо своего сочинения. Любовь и жалость выказываются в лице и в движениях девочки; она, легонько покачивая колыбель, глаз не сводит с исхудалого лица малютки, ей хочется вытереть слезки Лили, и поцеловать крошечную рученку, но она боится разбудить ее.

         — Барышня, а барышня, Лизавета Петровна, пожалуйте вниз, маменька салоп[1] надевают, станут гневаться, пожалуйте скорее, — говорила полушепотом горничная, внося Лизину шубку. Девочка зашикала и замахала на нее руками, указывая на уснувшую малютку.

         — Душечка моя, Поля, — говорила она, спеша одеваться, — ты посиди здесь у Лиленьки, покачай ее, няня очень устала, она уснула, ты не буди ее!

         — Хорошо, хорошо, барышня, а вы идите скорее, а не то вас забранят.

         Лиза мигом сбежала с тесной, крутой лестницы, пробежала целый ряд парадных комнат, для которых даже нет имени на нашем языке, и нагнала мать и сестру в передней. Лизе очень не хотелось бросать сестрицу и ехать в гости, но она не посмела отпрашиваться.

         «Ах, Лилечка, думает она, сидя в карете, если бы моя воля была, ни за что бы не поехала я в эти противные гости, особенно к Ниночке!».

[1] Салоп – франц. Верхняя одежда, теплая, род круглого плаща (из Словаря В.И. Даля).