§ Первое сражение на Балтийском море
арь был недоволен этим первым походом против неприятеля и приказал Крюйсу в другой раз устраивать погоню так, чтобы догонять неприятеля.
В 1713 году царь намерился завоевать Финляндию. Он писал об этом: «Ничем так шведов к склонности к миру не приведем, как Финляндией), откуда все они довольствуются». В прошлом же (1712-м) году он писал Апраксину: «Когда Финляндию взять, то шведская шея мягче гнуться станет»
С весны государь отправил двести гребных судов с шестнадцатью тысячами войска в Гельсингфорс[7], а сам воротился в Кронштадт для высылки парусной эскадры в море. Она, под командою вице-адмирала Крюйса, состояла уже из восьми кораблей и восьми мелких парусных судов, и государь был при эскадре этой контр-адмиралом под именем Петра Михайлова. В Ревеле стояли еще четыре корабля и один фрегат, купленный в Англии. Только в этом, 1713 году флот наш сходил в первый раз от Кронштадта до Ревеля. Государь дал об этом такое приказание: «Флоту идти к Ревелю, держа впереди три мелких судна для разведок. Если встретит неприятеля не по силам, то отступить; а коли по силам, то гнать, а в Ревель послать, чтобы тамошние корабли скорее выходили».
Контр-адмирал Петр Михайлов хотел сам быть в походе этом, но вице-адмирал Крюйс сильно убеждал его поберечь себя и остаться там, где он был нужнее. Царь хотя очень огорчился этим, но, как добровольный подчиненный, повиновался. Таков был государь этот всегда: если принимал на себя какую должность, не исключая и самой низшей, то строго исполнял все, что относилось до воинского послушания.
9 июля эскадра вступила под паруса; впереди шли четыре крейсера, а прочие суда, по малому опыту в морском деле, еще не могли держаться в линии. Адмирал наказывал много раз всем командирам: «Пороху напрасно не тратить, а сойдясь борт о борт, дать залп, закрыть нижние порты и идти на абордаж».
При тихом попутном ветре крейсера наши известили в полдень на следующий день, что впереди три неприятельских судна. Погнались, вечером миновали Гогланд, ночью ветер стих. Некоторые суда стали буксироваться, другие отставали; к утру опять ветер засвежел, и стали догонять неприятеля у Гельсингфорса. Адмирал поднял красный флаг, знак погони, часу в пятом передовые корабли наши: «Антоний», «Полтава» и «Выборг» – уже перестреливались, готовясь к абордажу.
В это время шведы вдруг повернули, будто и сами готовы встретить нас, но они сделали это, обходя подводный камень, а обошедши его, опять спустились.
Нам места эти еще не были коротко знакомы, верных карт в то время также не было, и корабль «Выборг», настигая неприятеля прямым путем, сел на подводный камень. Вплоть за ним шел корабль «Рига», адмиральский, и также приткнулся к мели. На беду, неприятельское ядро в это самое время пробило на «Риге» крюйт-камеру: пороховая пыль поднялась столбом, а ее сочли дымом и закричали: «Пожар!» Пошла суматоха; красный флаг спустили. В то время не умели еще разговаривать сигналами, как теперь. Адмирал полагал, что начальство над эскадрой, как само собой разумеется, примет старший по нем; а тот, не зная этого, ожидал приказания. Прочие корабли, видя бедствие передовых и опасаясь незнакомых им подводных камней, стали поворачивать, не доходя до этого места, и становились на якорь. Они оправдывались тем, что красный флаг погони был у адмирала спущен.
Часа через два корабль «Рига» стянулся с мели, и адмирал сам отправился для распоряжений на «Выборг». Созвали на совет командиров. Никакими силами не могли стащить бедствующего корабля, который к вечеру даже переломился от перевесу – так он врезался на каменную гряду; а потому свезли, что было можно, и зажгли его.
Шведская эскадра, соединившись с флотом своим – всего девять кораблей, три фрегата, одна шнява, – на радостях открыла общую пальбу, но оставалась в дальнем от нас расстоянии, не решаясь напасть.
Мы ушли в Ревель, а шведы в Гельсингфорс; по слабости и неопытности своей кажется, что мы их боялись, а они нас. И сбылась пословица, что изломанного лука двое боятся! Затем вся эскадра наша с покупными в Англии кораблями пришла в Кронштадт; а шведская эскадра была вытеснена из Гельсингфорса нашими галерами и береговыми батареями и ушла в Карлскрону.
Финляндия была покорена сухим путем, но на море владычество осталось еще спорным. Государь был очень огорчен неудачей и хотя утешал себя тем, что-де первую песенку можно и зардевшись спеть, однако отдал адмирала и многих других начальников под военный суд за упущение неприятеля, и многие были разжалованы, отставлены или иначе наказаны.
«Как быть, – сказал контр-адмирал Петр Михайлов, – помучимся – так научимся».