§ Два-сорока бывальщинок для крестьян. Мусульманский пророк и ученик

В Бохаре, которую мусульмане называют по своему исполатною, в числе многих богатых мечетей – т.е. молитвенных зданий – стояла в глухом месте темная, невидная мечеть, маленькая и притом битая из земли. Народ исстари говорил, что кто в этой мечети будет молиться без отдыху и перемежки сорок дней и сорок ночей, без питья и пищи, тому явится один из пророков, в которого мусульмане веруют; но он явится, будто бы, в таком виде, что его никто не может узнать. В одном медресе бохарском, как по ихнему называют законоучилище, был ученик факир Мамбет; все имущество его состояло из корана, т.е. книги закона, из циновки, на которой он спал, и медного кургана, для предписанных мусульманским законом омовений; все время дня и ночи проводил он в молитвах и чтении корана, едва только позволяя себе наедаться чертствой лепешкой вполсыта и соснуть ночью часа два или три. Вот факир Мамбет и подумал: 40 дней и ночей поста и молитвы, для меня, человека к этому привычного, труд небольшой, это я могу одолеть, ни по чем; а кому же коли не мне, в награду за строгую жизнь мою и усердие к вере, кому же более можно надеяться увидать пророка?
Вот факир Мамбет отправился в темную и низенькую мечеть, которая более проходила на землянку, чем на храм, и высидел там на одном месте 40 дней и 40 ночей в посте и молитве. Пришла последняя ночь, и Мамбет стал однако же одолевать сон, так, что он сидя покачивался и немного дремал. В грехах Мамбет видел пророка, который сказал ему: утром ты увидишь меня наяву; можешь узнать меня по тому, что я выйду из мечети последним.
С восходом солнца, едва только азанчи прокричал зов на молитву, факир Мамбет сидел уже, подослав свою циновку, у входа мечети, на земляном крылечке, где обыкновенно садятся нищие: тут он хотел выждать конца службы и подстеречь последнего, кто выйдет из мечети. Кончилась служба и народ стал выходить. Факир смотрел во все глаза, чтобы не прозевать пророка, и уже несколько раз думал: вот это он – вот это он, — когда кучка народа проходила и казалось, что более нет никого; но после небольшой расстановки опять показывалось несколько запоздалых молельщиков, и Мамбет опять приглядывался к ним, чтобы не прозевать последнего. Вот еще вышли трое, а в мечети слышны шаги, стало быть и это не последние; один из них, скудно одетый старичок, опираясь на клюку свою, подошел к факиру и стал его кой о чем расспрашивать; но Мамбет не хотел сказать ему, что тот некстати разговорился, а сам все смотрел в темную, открытую дверь мечети, ожидая появления пророка.
Старичок между тем разговаривал и припоминал старину: он помнил, как еще на месте Бохары, где теперь один песок да глина, стояли дремучие леса, а в них бродили слоны и рыкали львы; потом он сказал; я знаю, факир Мамбет, чего ты дожидаешься – но сегодня не дождешься, приходи завтра. Мамбет встал, заглянул в мечеть, увидал, что в ней давно уже было пусто и опечаленный неудачей пошел домой.
Явившись к учителю своему, известному мулле, он признался ему где был 40 суток, рассказал все, что с ним было и просил совета.
Дурак ты круглый, сказал ему учитель – да кто же был старичок этот, коли не сам пророк наш! Кто же может знать и помнить то, что было на этом месте за тысячу лет, коли н пророк!
Теперь только факир Мамбет сам подивился оплошности своей и понял, что ему осталось только молчать и постыдиться за свою самонадеянность, за которую он был наказан.